Зубы тигра - Страница 49

— Да, но та моя стрельба в Алабаме... Ну, я типа, малёк заступил за черту. И всю дорогу, пока ехал в округ Колумбия, я думал, как буду объясняться с Гасом Вернером. Но он даже ухом не повёл.

— Ну и что же ты обо всём этом думаешь?

— Альдо, я хочу ещё немного послушать. В Техасе есть пословица: людей, которых нужно убить, гораздо больше, чем лошадей, которых стоит красть.

Смена ролей изрядно удивила Брайана. Ведь он всегда считал себя простым и недалёким морским пехотинцем. А Энцо был парнем, которого учили, что людям следует сначала разъяснить их конституционные права и лишь потом надевать наручники.

То, что они оба способны лишить человека жизни и не видеть после этого дурных снов, было для братьев совершенно очевидным, но дело заходило куда дальше. Речь шла о предумышленном убийстве. Выходя на полевые операции, Брайан обычно имел под своей командой, в числе прочих, хорошо обученного снайпера и знал, что работа возглавляемых им людей не слишком далека от убийства. Но поскольку они были одеты в военную форму, всё выглядело по-другому. Форма в некотором роде благословляла их действия. Целью был враг, а ведь на поле боя каждый обязан заботиться о собственной жизни, если же врагу не удавалось жизнь сохранить... что ж, в этом был виновен только он сам, а не тот человек, который его убил. Но теперь речь шла о совсем ином. Им предлагалось выслеживать неких отдельных людей с заранее обдуманным планом убийства, а это было вовсе не тем, чему его обучали и для чего готовили. Он будет в гражданской одежде — и убийство при таких обстоятельствах превратит его из офицера морской пехоты Соединённых Штатов в шпиона. Первая роль была почётной, а вторая, пожалуй что, презренной; по крайней мере, так его научили думать. Он знал, что в мире давно уже не было Поля чести и действительность не была дуэлью, во время которой мужчины на открытом месте, стоя лицом к лицу, пытались убить друг друга при помощи одинакового оружия. Нет, его учили планировать операции таким образом, чтобы у врага не оставалось вообще никаких шансов, потому что под его командованием находились люди, жизни которых он поклялся хранить. Бой имел свои правила. Жестокие правила, что и говорить, но они все же существовали. Теперь же ему предлагали отказаться от этих правил и стать — кем? Наёмным убийцей? Клыком какого-то символического чудовища? Мститель в маске из мультика с канала «Ник эт найт»? Все это никак не вписывалось в его стройное видение реального мира.

Когда его послали в Афганистан, он не... не — что? Он не крался по городским улицам, переодевшись в бедного торговца рыбой. В тех чёртовых горах не было ни городов, ни улиц. Это больше походило на охоту на крупную дичь, имевшую собственное оружие. В такой охоте была честь, а он за свои старания получил поощрение от родной страны: боевую награду за храбрость, которую он проявил, но мог и не проявить.

В общем, ему было над чем подумать за второй чашкой утреннего кофе.

— Иисус, Энцо... — чуть слышно выдохнул он.

— Брайан, знаешь, о чём мечтает каждый коп? — отозвался Доминик.

— Нарушить закон и не нажить себе неприятностей, да?

Доминик покачал головой.

— Я говорил об этом с Гасом Вернером. Нет, не нарушить закон, а самому стать законом. Превратиться в карающий меч Господа — так он это назвал: расправиться с преступником без адвокатов и прочей ерунды, которая всегда мешает осуществлению правосудия. Такое случается нечасто, но, знаешь, именно это произошло со мной в Алабаме, и после этого я чувствовал себя очень даже хорошо. Необходимо только трижды удостовериться в том, что ты завалил именно того мерзавца, какого нужно.

— А как можно быть в этом уверенным? — спросил Альдо.

— Если не уверен, просто-напросто прекращаешь миссию. Нельзя повесить человека за то, что он не совершил убийства, братец.

— Значит, это всё-таки убийство?

— Если поганец заслужил смерть — то нет. — Это был чисто эстетический подход, но человеку, который уже совершил убийство под прикрытием закона и не видел после этого ночных кошмаров, важно было напомнить себе о такой точке зрения.

* * *

— Немедленно?

— Да. Сколько народу у нас уже готово? — спросил Мохаммед.

— Шестнадцать человек.

— А-а. — Мохаммед отпил глоток прекрасного французского белого вина из долины Луары. Его гость пил минеральную воду «Перрье» с лимоном. — Как эти парни владеют языком?

— Мы считаем, что прилично.

— Замечательно. Передайте им, чтобы готовились в дорогу. Мы отправим их самолётом в Мехико. Там они встретятся с нашими новыми друзьями и проберутся в Америку. И, попав туда, будут искать возможность сделать своё дело.

— Иншалла, — благочестиво произнёс гость. — Если будет на то воля Аллаха.

— Да, если бог даст, — отозвался Мохаммед по-английски, напоминая тем самым гостю, какой язык он должен использовать.

Они сидели в уличном ресторанчике с видом на реку, заняв угловой столик. Соседние столики были свободны. Разговор шёл совершенно нормальный, какой обычно бывает за обедом хороших знакомых, в поведении обоих не было ни следа волнения или скрытности. Такая манера поведения требовала от них некоторого напряжения, поскольку то, чем они занимались, заставляло придерживаться самой серьёзной конспирации. Но для обоих такие встречи давно стали привычным делом.

— Так что же вы чувствовали, когда убили того еврея в Риме?

— Я испытал немалое удовлетворение, Ибрагим, ощутив, что его тело начало оседать на пол, как только я перерезал ему позвоночник. И лишь потом на его лице появилось удивление.